Я удивленно взглянул на Тору, разломил хлебец пополам и протянул половину ей. Она благодарно кивнула и продолжила есть.

Эх, соли бы еще! Соли не хватает просто смерть как!

Оказалось, соль у солдат в котомках тоже есть — спрятана в маленьких емкостях, сделанных из выдолбленных внутри грецких орехах. Ну логично, без соли в долгих походах и засадах плохо будет. И так сухпайком перебиваешься, чтобы не выдать себя полноценной охотой, а без соли так вообще цинга начнется, как на средневековых кораблях.

Когда от зайца осталась только кучка костей, я почувствовал сытость и абсолютное нежелание что-либо делать. За всеми этими приготовлениями к трапезе и ей самой как-то незаметно подкрались сумерки, скрадывающие очертания предметов и усредняющие все цвета до какого-то неопределенного оттенка серого. Лес потихоньку готовился ко сну — одна за другой замолкали птички, исчезли вечно гудящие по своим делаем шмели, попрятались шуршащие под ногами ящерицы. Еще пара часов — и, наверное, совсем станет темно. Возможно, стоит подумать о том, чтобы на ночь забраться в склеп, из которого я не так давно выбрался? А что, с камнями там я способен справиться, это мы уже выяснили, так что заложить вторично дырку под потолком я смогу. Там, конечно, не то чтобы есть где спать, но по крайней мере будет безопасно. Почки потом поболят от холодного камня, это да, плюс спину будет ломить… Н-да, что-то хреновой затеей оказывается идея спать в склепе.

В принципе, спать в склепе даже без раскрытия темы звучит как хреновая затея.

Интересно, можно ли будет считать день проведенный здесь, днем проведенным в коме? А если я усну — будет ли это значить, что там, в реальном мире, я проснусь и выйду из комы? Или завтра я снова открою глаза все еще в карцере собственного сознания без права на досрочное освобождение? А если все же проснусь — запомню ли все эти чудные приключения? И Тору?

Тору жалко забывать. Там, в реальности, такую не встретишь. Там, в реальности, если и найдешь женщину, которая может поймать, освежевать и приготовить зайца, это будет какая-нибудь чукча с обветренным лицом, узкими глазами и привычкой соблюдать правила гигиены при помощи тюленьего жира и обуха ножа. А такие как Тора по внешности пасутся в ночных клубах и ничего тяжелее бокала мартини в руках в жизни не держали, а предложение покопаться голыми руками с трехсотдолларовым маникюром в земле, вызвало бы у них натуральный катарсис.

Я украдкой вздохнул, глядя как Тора догрызает последнюю косточку, и закидывает ее в костер, а потом, поддавшись порыву, встал, сгреб в кучку все кости и отнес их в костер тоже. После этого прошелся по периметру поляны, собрал с земли все, что показалось достаточно сухим, чтобы гореть, вернулся и складировал хворост возле костра. Повторил еще раз и ответил на удивленный взгляд Торы:

— Теперь у нас хватит дров, чтобы жечь костер всю ночь.

Тора тихо засмеялась, глядя на кучку хвороста мне по колено высотой:

— Этого даже до половины не хватит, если ты хочешь прямо жечь костер. Этого хватит только угли поддерживать, чтобы тепло было. А об огне лучше забудь.

— Тогда пойду соберу еще. — я пожал плечами. — В конце концов, дикие звери же…

— Здесь нет опасных зверей. — улыбнулась Тора. — Если бы они были, я бы не позволила нам располагаться лагерем, и тем более на ночлег недалеко от трупов тех, кого ты убил — иначе они бы приманили к нам хищников.

— Хорошо. — с вызовом ответил я и сел прямо там, где стоял. — Значит, хвороста достаточно и больше никуда я не пойду.

— Хорошо. — легко согласилась Тора. — Не ходи. Я тоже не пойду.

Тора подтянула к себе колени, обняла их, положила на них подбородок, и уставилась в угли своими льдисто-серыми глазами.

Глава 12

Я понял, что не могу оторвать взгляда от красивого точеного лица Торы, по которому гуляли блики огня. А еще я понял, что она тоже это заметила — ее зрачки дрогнули и повернулись прямо на меня. Все так же обнимая руками колени, она ехидно улыбнулась.

Стало неловко. Надо как-то выходить из ситуации.

— А тебе не смущает, что ты голая? — ляпнул я первое, что пришло в голову.

— Не то, чтобы сильно. — спокойно ответила Тора. — Я же тебе говорила — в ордене достаточно суровые тренировки, и, помимо прочего, нас учат обходиться и без одежды тоже. Мало ли что случится во время очередной смены — может выйти и так, что какое-то время придется существовать без одежды, по крайней мере, пока ты не раздобудешь или не изготовишь себе новую.

— И ты не смущаешься даже меня? Я вроде как незнакомый тебе мужчина.

Тора смущенно отвела взгляд:

— Немного. Но на самом деле меня намного больше беспокоит, что демон в тебе сожрет меня.

Ну, хотя бы не "ты", а "демон в тебе", уже какой-то прогресс.

— …или изнасилует. А, вернее, сначала изнасилует, а потом сожрет.

Да блин!

Беру свои слова назад — нет никакого прогресса, она по-прежнему несет этот бред про изнасилование!

— Почему ты так зациклена на изнасилованиях?! У тебя психологическая травма с детства или что?!

Тора снова посмотрела на меня, но теперь ее лицо неуловимо изменилось — скулы заострились, брови нахмурено сошлись к переносице:

— Десан не просто убивал людей. То есть, и убивал тоже… Но больше всего он любил насиловать женщин. И, чем она была моложе — тем лучше. Он не гнушался ни подростками, ни откровенными девочками, не трогал только совсем уж младенцев… Ну то есть как не трогал — их он просто пожирал. Целиком. И для них это было намного более милосердной судьбой, нежели для тех, кто оказался достаточно взрослым.

— Почему же?

— После этого они… не выживали. — снова отвела глаза Тора. — Это же демон. Он… Ванари, я не могу об этом говорить!.. Просто прими на веру, что выжить после этого — невозможно. И Десан постоянно, во время разорения очередного города или деревни, оставлял десяток самых молодых девушек и девочек, ломал им руки и ноги, чтобы они не могли сбежать, а после того как заканчивал… Насиловал их. И оставлял медленно умирать, наслаждаясь этим.

К последним словам голос Торы опустился почти до шепота, словно ей трудно стало говорить. Она даже вроде бы всхлипнула, давя в себе слезы, но это не точно. В любом случае, поверить в подобные рассказы было выше моих сил. Чем больше я слышал о мифическом Десане, тем больше он напоминал внебрачного ребенка Дьябло из одноименной игры, Джокера из вселенной ДиСи, и доктора Манхэттена, условно говоря, оттуда же. И плевать что вся эта троица номинально была мужиками — никто, кроме них, не смог бы родить и воспитать такое всемогущее хрестоматийное чудовище, каким его расписывает Тора. То есть, буквально никто. По крайней мере, никто из известных мне личностей, хоть реальных, хоть придуманных.

— И откуда у тебя подобная информация? — поинтересовался я. — Сама же говоришь, что с тех пор прошло шестьсот лет!

— Я же тебе говорила… Или нет? — Тора моментально сменила настрой на задумчивый. — Наш магистр был одним из тех, кто сражался против Десана и в конце концов одолел его.

Я скосился на Тору, постаравшись вложить в свой взгляд максимум скепсиса:

— Шестьсот лет назад? Тора, лапочка, ты в курсе, сколько живут люди?

— А он не человек… Не совсем человек. — поправилась Тора.

— Здрасьти. — вздохнул я. — Эльф, что ли?

— Кто? — не поняла Тора.

— Ну эльф. — я приложил ладони к ушам. — Остроухий, высокомерный, бессмертный.

— Впервые слышу. — покачала головой Тора. — Похоже на "эль", это такой напиток хмельной, в тавернах подают.

— Ага, точно, магистр — эль. — хохотнул я.

— Не говори так! — нахмурилась Тора. — Прояви уважение, он все-таки магистр ордена Серебряной Печати!

— Ладно-ладно! — я примирительно поднял ладони. — Магистр эль шестисотлетней выдержки, я понял и принял!

Тора снова гневно втянула воздух, чтобы дать мне ответку, я решил перевести тему: