Кажется, у меня отнялись ноги. В горле пересохло — совершенно точно, причем настолько, что даже подступивший комок не смог протолкнуться дальше начала шеи, и блевать меня так и не потянуло.

Тянущиеся от моей ноги к мертвецу нити явственно пульсировали, словно перекачивая через себя мертвую кровь…

Я заорал и отскочил от трупа, дергая ногой, словно мне между пальцев горящие бумажки вставили! Нити оборвались и тут же пропали, просто истаяли в воздухе, будто их и не было! Но они были — вон, даже голова мертвеца совершенно точно изменила положение, когда натянувшиеся нити потянули ее за собой!

Что это было?! Это совершенно точно имеет отношение к той броне, но что конкретно это такое было?!

Что вообще со мной происходит?!

На моих глазах из кроссовок снова потянулись красно-белые нити, явно целясь в ближайшие лужи крови. Я снова заорал и в два длинных прыжка оказался на другом краю поляны — там, откуда до ближайшей кровавой струйки было не меньше пяти метров.

— Нехорошо. — прозвучал в голове уже знакомый мне голос. — Так поступать нехорошо.

Ну вот только тебя мне не хватало… Я же только-только про тебя позабыл, и тут ты снова вылезаешь, моя личная шизофрения!.. Давай договоримся так… Ты — плод моего воображения, возможно, воспаленного, но все же — воображения, тебя не существует… И я знаю, что раз тебя не существует, то заставить тебя исчезнуть я не в состоянии — ведь тебя и так нет! Но давай хотя бы договоримся о том, что ты не будешь влезать в мои мысли… Хотя бы тогда, когда у меня и без тебя крыша вверх дном переворачивается!..

Во-первых, ты совершенно здоров. - с усмешкой проговорил голос. — Во-вторых, если я исчезну… Хотя нет, ты правильно сказал — я не исчезну.

Так. — вслух, но мысленно сказал я. — Хочешь сказать, что ты — разумный собеседник и с тобой можно вести разумный диалог?

Нужно! — хихикнул голос. — В первую очередь, самому тебе.

Отлично! — я убеждающе поднял руки, чем заслужил еще один недобрый взгляд от девушки — с ее точки зрения-то я молча разыгрывал какие-то пантомимы. — Тогда давай договоримся — ты будешь молчать и будешь появляться лишь тогда, когда я попрошу.

А то можно подумать, что ты когда-то попросишь.

Дело говоришь. — вынужден был согласиться я. — Но сейчас мне вообще вот не до тебя, личная шизофрения! Прямо вот максимально не до тебя! Если ты хочешь, чтобы я бесповоротно свихнулся, и тебе стало негде жить — продолжай, конечно, в том же духе! А если все же хочешь иметь постоянное место жительства на протяжении следующих нескольких десятков лет — будь добр, заткнись!

Повежливее! Я вообще-то тебя спас! А ты мне даже поесть не даешь нормально… Я вообще-то шестьсот лет ничего не ел!..

Дожили! — я хохотнул. — Какие шестьсот лет? Мне всего двадцать два! Да и ты, можно сказать, только-только появился на свет. Как Лунтик — "Я родился!", какие шестьсот лет, дядя?

Голос ничего не ответил.

Кажется, я его уел.

Не знаю, как работает голова у шизофреников, но слыхал, что они творят совершенно нелогичные вещи и делают совершенно нелогичные выводы… Которые на поверку оказываются наоборот — максимально логичными. Например, на вопрос "что общего между карандашом и ботинком?" адекватный человек ответит, что ничего, а шизофреник моментально даст ответ — "Они оба оставляют след". И это логично, и правильно, только… Не стандартно. Потому что адекватные люди мыслят, опираясь не только на логику, но еще и на жизненный опыт, который на самом деле вносит в логику разлад, добавляя в простую цепочку размышлений множество "если".

Шизофреник соединяет причину и следствие напрямую, по кратчайшему пути, поэтому его выводы — безукоризненно правильные. А вот то, что он изначально может взять неправильную причину и из этого вывести неправильное следствие — чаще всего опускается.

К счастью, я пока еще не достиг этой стадии. Я поймал самого себя на неправильной отправной точке рассуждения и через это смог уличить собственный же мозг в неправильной работе. Не знаю, возможно ли самостоятельное купирование приступов шизофрении, но очень надеюсь, что да… Иначе со всеми этими невесомыми камнями, спятившими ролевиками, голыми краснокожими очаровашками и пьющими кровь кроссовками я рискую в скором времени бесповоротно заехать под капельницу со вкусным галоперидолом.

И, пока этого не произошло, надо как можно быстрее найти в окружающем как можно больше знакомого, как можно больше нормального, того, что мой мозг привык видеть и чем привык оперировать в размышлениях.

А единственным источником информации все еще оставалась краснокожая красотка, которая за то время, что я справлялся с личной шизофренией, даже не попыталась сбежать или хотя бы подняться на ноги — так и лежала на спине, подперевшись локтями и недоверчиво глядела на меня из-под упавшей на лицо челки.

Я снова медленно пошел к ней, держа на виду руки, и нацепив на лицо самую милую улыбку из тех, что у меня были в запасе. Не уверен, что у меня получилось, по крайней мере, настороженный взгляд маленького зверька красотка не сменила. Так и следила за тем, как я медленно, крошечными шагами, приближаюсь, по пути аккуратно обходя все кровавые лужи и мертвецов, а там, где это было невозможно — перешагивая их, поднимая ноги как можно выше.

К счастью, красные нити из моих ног больше ни разу не высунулись, а то я бы все же повредился умом. Как пить дать, повредился бы.

Я остановился в двух шагах от девушки, и снова поднял руки ладонями перед собой, показывая, что я не причиню ей вреда:

— Давай попробуем еще раз. Не бойся меня. Я тебе вреда не причиню. Меня зовут Макс.

Девушка шмыгнула носом и наклонила голову, глядя исподлобья. Ничего не ответила.

— Я — человек. — я ткнул в себя пальцем. — Ты можешь легко убедиться в этом, если возьмешь меня за руку. Она теплая и мягкая, такая же, как у тебя.

Девушка прищурилась и критически осмотрела протянутую ей ладонь. Перевела взгляд на мое лицо:

— Значит, говоришь, ты человек?

— Конечно. — улыбнулся я.

Где-то я слышал, что с сумасшедшими надо говорить мило и по-доброму.

— Не демон?

— Конечно, нет! — еще шире улыбнулся я.

— Тогда как ты оказался в его доспехах?!

Глава 7

Мне понадобилось несколько секунд глубокого вдумчивого дыхания, чтобы не сорваться на крик. Несколько секунд мыслей о чем-то хорошем и добром. О котиках. Пушистых милых котиках с мягкими лапками и полосатыми хвостиками. Отлично. Я спокоен.

Я спокоен.

Итак, мне не показалось. Я не шизофреник. У меня не галлюцинации. Моя кожа на самом деле превращалась в какое-то подобие доспехов, которые незнакомка называет «демонскими». Она их тоже видела, и, помимо прочего, она этих доспехов до одури боится и почему-то считает, что я, как их обладатель, обязательно должен ее сожрать. И изнасиловать. Вернее, изнасиловать и сожрать. Меня же она будто и слушать не хочет — словно ее уверенность в собственных словах базируется на каком-то незыблемом и нерушимом факте…

Которого я не знаю и не понимаю.

Может, она проводит аналогии между моей белой броней и защитой солдат, которых я напластал пятью минутами ранее? Типа как психологический блок: в броне значит насильник… Но тогда при чем тут «сожрать»? Сомневаюсь, что эти ребята, чьи жизни я так грубо и мерзко прервал, реально собирались ее потом сожрать — они не выглядели как окончательно опустившиеся существа. Убить — это я бы еще понял, такое и относительно здоровые в психическом плане люди делают. Просто, чтобы не оставлять свидетелей своего мерзотного поведения…

Но сожрать… Это прямо ни в какие ворота не лезет.

Наверное, я не понимаю не какой-то конкретной вещи, а какого-то общего концепта, чего-то основополагающего… Как если бы продвинутый евро-хипстер пытался бы понять убеленного сединами японца с ортодоксально-консервативными взглядами. Здесь не просто языковой порог являлся бы помехой общению, не просто конфликт возрастов, а сам по себе менталитет, полное непонимание того, что жить можно как-то иначе…